Русский воинский дух.

Пожертвовав собой, чтоб подражать Христу
В опаснейшем бою не сможет умереть
За Родину свою решившийся на смерть
Рассказ Героя России, в 2002 году - лейтенанта спецназа.

Андрей Егорыч — герой секретный. Разведчик, командир группы спецназа. Офицер не кадровый, закончил педагогический институт. 31 год, капитан. Героя России получил в 2002-м на границе с Грузией, отразил нападение внешнего агрессора. По нынешним временам Андрей Егорыч кажется персонажем вымышленным. Чтоб не выдумывать лишнего, я (В.Р. -"МК") просто записал его монолог.

"Генералов хватало — бойцов не было…”

...29 июля 2002 года отряд боевиков вошел в Чечню из Грузии. Сколько их там было — неизвестно. Одни говорили 100, другие — 150, но уж точно не меньше пятидесяти. Группа серьезная, тащила с собой шесть переносных зенитно-ракетных комплексов "Игла”. И вот эти боевики нарвались на пограничный наряд. Погранцов было 18 человек. Духи их окружили, прижали ко дну ущелья и стали методично уничтожать. Когда у пограничников почти не осталось патронов, их старший вызвал на себя огонь артиллерии.

И вот собрались лампасники в штабе группировки и стали гадать — че делать. Сейчас, говорят, не Великая Отечественная, чтоб своих артиллерией накрывать. Им-то все равно — погибнут геройски, а с нас погоны снимут. Сели эти полководцы в вертушки и полетели поближе к бою, а меня с группой определили в охрану командующего. Прилетели. В километре от нас погранцы насмерть бьются, у них уже восемь "двухсотых”, генералы прикидывают, как остальных спасти, а место такое, что до ближайшего российского солдата три дня ходу. Да еще погода испортилась, туман упал, на вертушках подкрепление не подбросишь, и склоны "крокодильчиками” (штурмовой вертолет "Ми-24”. — В.Р.) не обработаешь.

Генералы думают, я сижу, никого не трогаю, сухпай точу. Подходят спрашивают: "Сынок, ты откуда?” — "Отдельный отряд специального назначения”. — "Ну и как думаешь, что можно сделать?” — "Думаю, таких групп, как у меня, надо еще штук восемь. Используем рельеф местности, здесь и здесь втянемся вот по этим складкам. Выдавим боевиков, и погранцы выскочат”. — "А если одной группой пойдете, сколько продержитесь?” — "Минут пятнадцать”. — "А час?” — "Ну, час!” — "А полтора?” — "Хрен с вами, продержусь полтора. Только погода за это время вряд ли наладится”. Вот меня туда и засунули. Нарезали задачу: отжать духов, обеспечить пограничникам коридор для отхода. А кого еще было посылать. Генералов и полковников там хватало — бойцов не было.

Спустились мы незаметно. Подошли к духам вплотную и вдарили. Но много их, чувствую, не вывозим. Тут созрел у меня замысел. Если б артиллерия по склону ударила, духов чуть отвлекла, я б тем временем с боем отходить начал. Духи за мной обязательно увяжутся. И вот когда я их за собой поведу, пусть погранцы к речке бегут. Только хотел на связь выходить, артиллерию запрашивать, да чтоб пограничникам мой замысел передали, пуля попадает в "Северок” (армейская коротковолновая радиостанция. — В.Р.). Связи нет, делать нечего. Погранцы теперь так и так погибнут, зачем еще мою группу класть. Командую отход. Галопом, обгоняя друг друга, рвем на точку сбора. Поднимаемся в гору метров на пятьсот, я по привычке бойцов взглядом окинул, чувствую, кого-то не хватает.

А внизу бой не прекращается. Долбит пулемет, и хорошо долбит. И пулемет-то наш, потому что долбит в сторону духов. Кто ж там воюет? Мы ушли, у погранцов патронов — только застрелиться. Я на бойцов своих смотрю, а у меня пулеметчиков всего двое — Сашка Сальников и Паша Шуринов. Так, Сало на месте. А где Шура? Нету Шуры. "Пацаны, — говорю, — сейчас пойдем вниз и всех там убьем!” — "Командир, ты че — перегрелся? Куда вниз? Там сотня духов!” — "Нет, пацаны, вы не поняли. Шура там остался. Так что хотим мы этого или нет, Шуру надо вытаскивать”. А идти им не хочется, я же вижу. Кому ж хочется помирать в двадцать лет. И все прекрасно знают, что спуститься означает смерть. Второй раз не выскользнем. Фактор внезапности потерян, духи нас уже увидели, посчитали и ждут. Да и боекомплект мы подыстратили. Обойдут с флангов и заколпашат.

Серьезный аргумент.

"Ладно, - говорю, - хорош сачковать. Я, между прочим, тоже с вами иду". Разворачиваю карту. "Сюда, - говорю, - смотрите, есть у нас один шанс. Если мы вот по этим отрогам просочимся, то и господствующую высоту за собой сохраним. Нас-то на горке не будет, но и духи на нее не заберутся, мы их с отрогов не пустим. Атаковать им придется снизу. А в горах кто выше сел, тот и прав".

Как сказал, так и сделали. Вклинились по отрогам. А когда человек жизнь свою позади оставил и сознательно идет умирать, это, знаешь ли, серьезный психологический аргумент. По силе приравнивается к минометной батарее. Духи-то нас, конечно, ждали, но, когда мы вернулись, они были сильно удивлены. И настрой у нас был серьезный. Это они по плотности огня поняли. И очень скоро боевики дрогнули. Стали разбегаться. Они, конечно, знали, что всех мы не перевалим, но никто не хотел оказаться в числе избранных. Рай с гуриями — место заманчивое, но и кабак с девками терять жалко.

Коридор пограничникам мы сделали отменный. Отжали духов так, что этот коридор даже не простреливался. Погранцы отходят, мы долбимся. Перепрыгнули через реку, там человек десять сидели, схлестнулись, размочили. Потом на хребет поднялись, высотка 2771,8, там еще 6 человек достали, потом чуть дальше, у развалин села Кент, — восьмерых и четверых — на перевале Лекачкорт. В общей сложности только за первые трое суток наколотили человек сорок, двоих взяли в плен, остальных гнали до самой границы. Боеприпасы со жмуров собирали, убили всех, ну, может, кто из них через границу и перемахнул, не знаю.

С задачи вернулись через две недели. Все живые, только двое легкораненых — Сыр и Сметана. Разведчик Михаил Сыренков и радист Дмитрий Сметанин. А что с Шурой-то получилось. Пулеметчик Шуринов, оказывается, так увлекся боем, что ракету на отход не увидел. Когда мы за ним вернулись, поливал из пулемета, даже не пригибаясь. Полтора года его учил прятаться, окапываться, перебегать, использовать складки местности, создавать искусственные укрытия. А он лезет в толпу и фигачит из ПКМ от пояса. Кричит мне, довольный: "Командир, нет, ну ты видел…” — "Паша, я видел, дома поговорим, если вернемся…” На базу пришли, я ему копчик-то помассировал. Потому что команды надо выполнять. Хорошо мы вписались в один шанс из тысячи.

Всю мою группу наградили. Шуринов-обезьяна получил орден Мужества. Мне и командиру пограничников как старшим по званию дали Героев. По идее, надо бы всем Героев дать, но у командующего своя логика. Герою куча льгот полагается, наверное, лимит какой-нибудь есть. Вот с тех пор и хожу Героем. Ни напиться прилюдно, ни морду набить.

Домашнее задание

В мирное время военная служба — это в основном борьба с руководством. А меня уже никто не сможет убедить, что от размера бирки зависит боеготовность. Иногда думаешь, а не пошли бы вы все… Расхлебывайте сами. Война начнется — вернусь.

Иногда хочется бросить армию и уйти егерем в тайгу. Или в школу — детей учить. Я ж пединститут заканчивал. А то пополнение к нам приходит — все с аттестатом, а цепь электрическую составить не могут. Я по сыну сужу. Учитель ему знания только дает, а вдалбливать их мне приходится.

Учителя у нас нынче затурканные какие-то. Зарплаты маленькие, никто их не уважает. Они, поди, и сами не знают, зачем работают. А я, например, знаю, как гражданина воспитать. Патриота. Идеология простая. Любовь к Родине — от Бога. Ты можешь не любить президента, премьера, даже государство можешь не любить. Но не Родину — это противоестественно. Вот и домашнее задание — найди свою Родину, узнай, где она скрывается, в какой мелочи. Найди и люби ее. И не предавай. И не обижайся. А если тебя чья-то политика не устраивает, сам стань политиком и сделай по-своему. Вот, собственно, весь урок. Завтра проверю.

22.02.2007

Вадим РЕЧКАЛОВ, "МК"