В Боевых уставах под понятие «особые условия выполнения боевой задачи» попадают лес, горы, пустыня, ночь, населенные пункты и даже районы крайнего Севера. Можно подумать, что в «обычных» условиях боевые действия ведутся на специально расчищенных полигонах... Местность в районе выполнения боевой задачи редко когда соответствует полигонным условиям боя, тем более, горная.

Существуют известные истины, вроде таких, как правило  № 1 «В горах, кто выше – тот сильнее», но у спецназа свои правила и самое главное из них золотое правило: «В каждом правиле есть исключения» или «Никаких правил».

Основным способом действий Спецназа в Афганистане по борьбе формированиями вооруженной оппозиции являлась засада. Успех ее проведения во многом определялся умелым выбором места засады и способа огневого поражения противника. В горно-пустынной местности идеальных мест для проведения засады не так уж много. Вернее их достаточно, но о них прекрасно осведомлен и противник. Моджахеды из числа местных жителей, контролирующих караванные маршруты и обеспечивающие безопасность проводки караванов, прекрасно знали местность в своем районе и вероятные районы (места) действиях своего противника, т.е. советских войск.

Практика показала, чем дольше длиться вооруженное противостояние, тем осторожней становятся члены иррегулярных вооруженных формирований. Это объясняется, прежде всего, естественным отбором, в ходе которого выживают более осторожные и опытные боевики. Во второй половине 80-х годов в Афганистане это уже были не «вчерашние дехкане, взявшие в руки кремневые ружья», как их изображала западная пропаганда, а обученные в учебных лагерях и имеющие многолетний практический опыт вооруженной борьбы бойцы. Извлекая уроки из боестолкновений с советскими и афганскими войсками, они научились премудростям противозасадных мероприятий. Выжив после боя в засаде, в следующий раз опытные «старики», проходили по печально известным им местам с принятием необходимых мер предосторожности. среди них и разведка мест возможного проведения спецназом засад на караванных маршрутах, которая велась моджахедами сначала на дальних подступах (наблюдением за передвижением войск вблизи гарнизонов, изучением следов передвижения на маршруте выхода к засаде и опросом местных жителей), а уже затем наблюдением за возможными местами устройства засады и их разведки местными жителями или специальными патрулями (дозорными).

Таким образом, в районах активных действий спецназа идеальные места для устройства разведчиками засады, как правило, находились у противника под контролем. Выход оставался один – организовывать засады там, где их противник менее всего прогнозирует.

Возьмите карту горно-пустынной местности, поставьте себя на место противника и отметьте идеальные места для засады и маршруты выхода к ней противоборствующей стороны. Сюда попадут все канонизированные участки местности с учетом правила № 1. Это правило едино для тех, кто в засаде и кто не желает в нее попасть. Засада, сама по себе, предполагает определенную пассивность действий подразделения. В отличие от рейда, поиска или налета, это своего рода лишь ответная реакция на действия противника. Он передвигается где хочет – войска «сидят» в засадах где удобно сидеть… Но, где удобно для засады, там не «удобно» для противника и он там не пойдет. Но засаду можно организовать и там, где по логике (чьей?) «сидеть не удобно» -  в самом ущелье, сухом русле, внизу. Главное при этом грамотно организовать засаду, а не «сидеть» в ней. Потому, что в засаде не сидят, а ее организуют, в ней размещаются и ее проводят. И не обязательно располагаться выше противника, и не обязательно поражать его одновременно всеми огневыми средствами подразделения, и еще много чего не обязательного, исключающего шаблоны и штампы, но обеспечивающего успешное выполнение боевой задачи.

Таким путем и пошли мы – разведчики 334 ооСпН, организовывая засаду на южном участке Панджшерского ущелья в одном из примыкающих к нему сухих русел. Дело было в октябре 1987 г. и мне, заместителю командира 1 роты, мотавшему в Афгане уже третий год в ожидании замены, пришлось придумывать то, как перехитрить «душков», а самому  все же дождаться ее…

Взвешивая «за» и «против»

Обсудив подробности предстоящих действий в офицерском коллективе роты, мы решили проводить засаду отрядом в составе двух разведгрупп. Прибыв засветло на сторожевую заставу у развалин кишлака Гогамунда на участке автодороги Суруби-Джелалабад мы организовали взаимодействие с командиром артиллерийского взвода 122-мм самоходных гаубиц 2С1 «Гвоздика» и с наступлением сумерек переправились вброд через реку Кабул, мелководную в этот период года, но, тем не менее, достающую до этих самых… Надо добавить, что в октябре вода уже достаточно холодная.

Где-то к полуночи, пройдя около 5 км, мы благополучно вышли к намеченной точке. Здесь осталась подгруппа обеспечения засады, а огневая подгруппа, после уточнения мной задачи на местности лейтенанту Игорю Матвейчуку, ушла непосредственно к месту устройства засады. Здесь и начинается та самая нестандартность. Во первых: удаление огневой подгруппы  от подгруппы обеспечения составило около 1 км. Для засады в горах это слишком много, но, находясь ближе, мы бы не смогли контролировать местность, соблюдая правило №1. Исходя из этого, подгруппа обеспечения имела несколько нестандартный для «афганской войны» комплект вооружения. Кроме штатного стрелкового оружия и расчета АГС-17 мы прихватили с собой противотанковый ракетный комплекс (ПТРК) 9К111 с тремя противотанковыми управляемыми ракетами (ПТУР) 9М111 «Фагот». Не на всякий случай, а четко зная, что в районе кишлаков Котагай, Дахани-Кох и Синджилай (1-1,5 км северо-западнее места засады) на вооружении бандгруппы численностью 25-30 чел. имеются безоткатное орудие и несколько крупнокалиберных пулеметов ДШКМ (китайский 12,7-мм станковый пулемет тип «54»). Для подавления их и брался ПТРК, так как дальности стрельбы АГС-17 могло не хватить. Определяя состав подгруппы обеспечения, мы включили в нее 4 пулемета ПКМ и двух снайперов, что также способствовало увеличению дальности действительного огня. Таким образом, мы могли подавлять цели противника огнем стрелкового оружия на дальности чуть больше километра (ПКМ и СВД) и поражать цели гранатометом АГС-17 на дальности до 1750 м и огнем ПТУР – до 2000 м.

Нашему РО СпН №501 была поставлена задача на проведение засады с целью уничтожения группы или вьючного каравана моджахедов, осуществляющих передвижение на участке горной тропы Дахани-Кох – Дальвазикалай. Местность на этом участке тропы была больше горно-пустынной, чем горной. Покрытые чахлой выгоревшей травой сопки были абсолютно лысыми и скрытно расположиться на них мы не могли. Лишь вершина горы, на которой расположилась подгруппа обеспечения в количестве 16-18 человек, имела выходы скальной породы. Ее высота над уровнем моря составляла 1600 м, но западнее нас в километре тянулся горный хребет высотой более 2000 м и то, что на нем нет позиций ДШК, никто не гарантировал. Поэтому, ставя задачу на оборудование огневых позиций, я не поленился обойти всех бойцов и предупредить каждого(!), что если какая-то «редиска» высунет голову, то если ее не снесу я – снесут «духи», а их командир не дождется замены. В подтверждение нагнетаемых мною страстей кто-то из бойцов продемонстрировал «хвостовик» (стабилизатор) от разорвавшейся ранее 82-мм мины. Затем, уже по дню я заметил еще несколько «хвостовиков», валяющихся между камней. С нашей сторожевой заставы они никак прилететь не могли – и миномета на ней не было, и дальность стрельбы не позволила бы. Вывод один: миномет «духовский» и горка пристреляна. Узнав такую новость, бойцы пригорюнились, но свои позиции замаскировали так, что с десяти метров не заметишь. Платой за маскировку была возможность находиться на них только лежа. Кто лежал часами в засаде или на дневке в забитом гранатами, снаряженными магазинами и прочим боевым скарбом нагруднике, знает как это «комфортно». Уже через пару часов чувствуешь каждое ребро гранаты или магазина, а лежать нам предполагалось не менее 12-ти часов (с утра и до темноты).

Группе Игоря Матвейчука в этом смысле повезло чуть больше. В сухом русле в месте пересечения его тропой имелись огромные вымытые из песка водой валуны, с растущими снопами  кустами чия (травянистое растение высотой 1,5-3 м, напоминающее тростник). Огневая подгруппа оборудовала позиции в нескольких десятках метров от тропы непосредственно в сухом русле, ширина которого составляла не более 40 м. Находясь в сухом русле, разведчики могли нанести поражение малочисленной пешей группе противника или небольшому каравану. Средняя высота обрыва на южном склоне русла составляла 8-12 м, а местами и до 40 м. Противника с юга мы не ждали, предполагая, что во второй половине дня (по данным агентурной группы «Суруби») моджахеды начнут выдвижение из Дахани-Кох в южном направлении. То есть, будут спускаться в русло с северного склона, хорошо просматриваемого моей подгруппой и подгруппой Матвейчука. Мы прекрасно понимали, что передвижение боевиков и местного населения по тропе можно ожидать в любом направлении. Условия наблюдения со стороны подгруппы обеспечения позволяли заблаговременно заметить противника, выдвигавшегося по тропе с юга, и предупредить о нем Матвейчука по радио.

К рассвету боевой порядок нашей засады состоял из:

- огневой подгруппы (личного состава - 8 чел., 7,62-мм АКМС с ПБС – 3 ед., 5,45-мм автоматы АК-74 - 3 ед., 40-мм подствольный гранатомет ГП-25 – 1 ед., 7,62-мм пулемет ПКМ – 2 ед., мины МОН-50 (в управляемом по проводам варианте) – 2 ед., один комплект НВУ-П «Охота» с пятью минами ОЗМ-72 (установлен 250 м севернее на вершине сопки с противоположной от подгруппы стороны));

- подгруппы обеспечения № 1 (личного состава – 16-18 чел., ПТРК «Фагот» (3 ПТУР), 30-мм автоматический гранатомет АГС-17,  ПКМ – 4 ед., СВД. – 2 ед., автоматы АКС-74 и АКМС);

подгруппа огневой поддержки (огневой взвод 122-мм самоходных гаубиц 2С1 «Гвоздика» (боекомплект ок. 200 снарядов), удаление огневой позиции 7 км, готовность к открытию огня по запланированной цели 1,5-2 минуты, по внеплановой – 3-4 минуты).

Учитывая то, что ближайшие резервы противника располагались в 1,5 км северо-западнее места устройства засады, а на вооружении моджахедов состоял 82-мм миномет, безоткатное орудие и крупнокалиберные пулеметы, от разведчиков требовались не только скрытность, но и скоротечность боя. Расчетное время подхода крупных резервов противника (80-100 чел.) с глубины Панджшерского ущелья составляло не более 1,5-2 часа, поэтому мы планировали в первой половине дня беспрепятственно пропускать мирное население и моджахедов. Зная что «духи» имеют в районе разветвленную сеть наблюдательных постов и подготовленных позиций тяжелого вооружения (боеприпасы заложены в тайники) «светится» раньше времени в районе в наши планы не входило. Печальный опыт ведения РГ СпН оборонительного боя в отряде имелся, и не один... Все понимали, что в случае обнаружения нас «душки» постараются блокировать наши группы огнем стрелкового оружия, а затем нанести основное поражение огнем крупнокалиберных пулеметов, минометов и безоткатных орудий. ПВО афганских бандформирований в Панджшере в случае завязки боя не позволяла применение вертолетов армейской авиации для нашей поддержки, а надеяться на эффективную, а главное продолжительную по времени авиационную поддержку штурмовиков не приходилось.

Мы предполагаем, а аллах…

И все же, чего и как не планируй,

всего не предусмотришь.

Наблюдение за подступами к месту устройства засады осуществлялось подгруппой обеспечения (две третьих ее личного состава), как уже отмечалось, удаленной от огневой подгруппы на 1000 м. Появление в районе устройства огневой подгруппой засады двух боевиков около 13.00 подгруппой обеспечения осталось незамеченным… «Душки» шли по дну русла с севера и, дойдя до тропы, заметили на ней посторонние следы. Изучая их под пристальным вниманием разведчиков, «духи» обнаружили плохо замаскированную мину МОН-50 и побежали в обратном от нее направлении. Лейтенант Матвейчук принял решение уничтожить их подрывом той самой мины МОН-50. Прогремел взрыв. Одного «духа» срезало осколками, а второго, видимо раненого, разведчики уничтожили огнем из АКМС с ПБС. Услышав разрыв, я лишь заметил облако черного дыма и двух или трех бегающих разведчиков огневой подгруппы, высочивших для осмотра тел уничтоженных боевиков.

– «Москва-3», я «Москва», доложи что у тебя?

– Два бородатых вышло! Уничтожил! – После короткой паузы, запыхиваясь сообщил мне Игорь.

– Спрячь их и ко мне бегом! …Бегом говорю!

Как я и определил при организации взаимодействия, группа Матвейчука в дневное время после боестолкновения или обнаружения ее противником должна была  отходить по руслу к подножию занятой мной высоты, у которого располагались развалины сарая. Наспех замаскировав трупы боевиков в сухом русле, огневая подгруппа скрытно отошла к подножию высоты и укрылась за стенами глиняного сарая.

Я вооружился биноклем. Все без исключения разведчики подгруппы обеспечения «рубили фишку», фиксируя любое движение. Потекли напряженные минуты ожидания. Если «духи» вычислили маневр группы Матвейчука ждать ему минометного обстрела… Я связался с артиллерией и попросил артиллеристов находиться в готовности в к открытию огня, не уточняя цель.

Через 10-15 минут прозвучал первый доклад наблюдателя.

– Товарищ старший лейтенант, два духа в русле, где засада была! – Тревожным громким шепотом сообщил мне наблюдатель из соседнего СПС.

– Принял, вижу.

К месту проведения засады по сухому русло вышло два боевика. В бинокль Б-12 хорошо было видно их зеленые китайские «лифчики» и удерживаемые за цевье автоматы.  «Духи» едва вышли из-за поворота русла и остановившись за 80-100 от тропы, наблюдали за местностью, оглядываясь по сторонам. Вряд ли «духи» подозревали о нашем присутствии, ведь услышанный ими одиночный взрыв можно было принять за разрыв снаряда, ручной гранаты, инженерной или минометной мины. Я вызвал по ним огонь 122-мм гаубиц. Цель была накрыта первыми разрывами, так как тропа в русле артиллеристами была уже давно пристреляна. После небольшой корректуры по дальности залп из 3-х снарядов размазал «духов» и те остались лежать двумя темными пятнами на песке, едва успев отбежать, услышав шорох приближающегося снаряда.

Спустя еще 20-30 минут, в распадке между сопками восточнее от нас 2,5 км  наблюдатели заметили группу боевиков  из 8 человек. И их постигла та же участь, что и тех двоих, попавших под огонь артиллерии. На этот раз артиллеристы накрыли цель после пристрелки только с третьего снаряда. Скольких человек уничтожила артиллерия сказать трудно, так как «духи» скрылись в распадке где их и накрыли снаряды…

Около 14.00 произошел подрыв одной, а затем еще двух мин ОЗМ-72 из комплекта неконтактного взрывного устройства НВУ-П «Охота». По всей видимости, боевики пытались занять заминированную разведчиками высоту. Сейсмодатчик «Охоты» уловил колебания почвы и блок аппаратуры выдал команду на подрыв одной из пяти мин. Два других подрыва свидетельство того, что «духи» пытались или вытащить своего подорвавшегося товарища, или обойти место подрыва стороной. Когда они третий раз наступили на грабли, «Охота» отбила у них охоту наступать на грабли еще раз.

Наши опасения насчет минометного обстрела со стороны «духов» не оправдались. Они были в неведении что произошло и происходит, но скорее всего догадались что к ним пожаловали «в гости» шурави. Вопрос – где мы и сколько нас, «духов» волновал не меньше чем нас вопрос – долго ли еще будет длиться игра в кошки-мышки?

Приблизительно еще через час (подтянулись резервы) противоположную вершину заняли три моджахеда с 7,62-мм пулеметом РПД и автоматами АК. «Душки» скрытно заняли высоту расположенную 900 м севернее нас. Желая спровоцировать огневой бой пулеметчик стал обстреливать короткими очередями все подозрительные с его точки зрения места, в том числе и высоту, где находилась подгруппа обеспечения. Несколько пуль прожужжало над нашими головами. Мы промолчали.

Какое совпадение! Духи заняли высоту, обозначенную целью для  артиллерии № 103.

– «Гроза», я «Москва», цель 103, три осколочных, огонь!

– Принял, цель 103, три осколочных. Наблюдай.

Пока артиллеристы колдовали у орудий, «духи» стали осторожно спускаться в направлении места проведения засады.

– «Гроза», я «Москва», отставить! «Гроза», цель 103 ближе 50, три осколочных, огонь! Побыстрей мужики! – Торопил я артиллеристов.

– Принял, цель 103 ближе 50, три осколочных. Наблюдай. – Артиллерист, в отличие от меня, был невозбудим.

У нас над головой, «чуть не сбивая» антенну радиостанции Р-159 один за другим прошелестело три снаряда.

«Духи» на мгновение остановились, но поздно. Двоих моджахедов разорвало на клочья первым снарядом. Разрывы и пыль накрыли третьего. Подхваченные ветром дым и пыль унесло в сторону, а третий моджахед, видимо серьезно раненый, полз обратно на гору.

– «Гроза», я «Москва», цель поражена. Давай еще, по цели103, три осколочных.

– Принял, цель 103, три осколочных. Наблюдай.

Без комментариев…

Точнейший огонь артиллерии окончательно убедил «духов», что они под проницательным взглядом шурави. Рисковать людьми и тяжелыми системами вооружения моджахеды не стали. Мы благополучно дождались темноты и организовали осмотр мест поражения противника. Не стали только подниматься на гору, где накрыли артиллерией троих моджахедов. Мы предположили, что именно там вероятнее всего находился их наблюдательный пост, который «духи» не успели занять вовремя днем.

Выводы-итоги

Как показывает анализ ситуации, головной дозор моджахедов передвигался в светлое время суток не по тропе, а параллельно ей, используя складки местности. Два «духа», появившиеся спустя 15 минут после подрыва мины следовали за головным дозором и составляли так называемый промежуточный дозор, понятие которого у нас появиться только со «Второй чеченской войны». Действия моджахедов после проведения засады объясняются их желанием установить наше местонахождение, а также разыскать и эвакуировать тела погибших.

Основными нашими ошибками было то, что наблюдатели подгруппы обеспечения не обнаружили своевременно первых двух «духов» и не предупредили о их приближении засаду. Здесь плохую шутку с нами сыграла уже нестандартность действий противника. Смазали план и плохо замаскированные следы передвижения разведчиков в сухом русле у тропы при установке мины МОН-50 и сама мина. Позже мы стали маскировать мины оборачивая их мокрой тряпкой и обмазывая затем ее песком и глиной.

В случае заблаговременного предупреждения огневой подгруппы и тщательной маскировки своих следов следовало бы беспрепятственно пропустить головной дозор противника, а в случае обнаружения им группы уничтожить огнем из бесшумного оружия. В дальнейшем действовать по обстановке.

Прибыв к утру в базовый лагерь отряда в окрестностях ГЭС «Суруби» я доложил исполняющему обязанности командира отряда майору Виктору Дмитруку о результатах засады, сообщив об уничтожении пяти боевиков. Комбат скептически, и даже как-то легкомысленно отнесся к моему рапорту, сказав, что в «результат идут два автомата, и соответственно два «духа». Спустя несколько дней, хоть и нехотя, но он все же поправился, когда офицеры оперативной агентурной группы доложили  ему об уничтожении нашей засадой восьми моджахедов и ранении семерых.

Сценарий подобной засады в этом же районе, спустя несколько месяцев, был повторен моими сменщиками. Они решили работать по уже обыгранному сценарию, забыв о золотом правиле Спецназа «Никаких правил»... «Духи» вычислили нашу РГ СпН где-то на дальних подходах, и целый день вели беспокоящий минометный огонь по всему району, так и не зная где конкретно находятся разведчики. К чести спецназовцев, позиции они все же сменили, о чем не пожалели, ведь минометный обстрел начался с тех мест на которых располагаллись моя подгруппа и подгруппа Матвейчука.

Заместитель командира 1 роты 334 ооСпН

старший лейтенантАлександр Мусиенко